Это будет происходить, несмотря на дополнительные трансферты в размере $3 млрд ежегодно в течение ближайших трех лет, которые будут производиться из Нацфонда в рамках программы “Нурлы Жол”. Опосредованно эти трансферты, которые конвертируются в тенге, определенным образом поддерживают национальную валюту. При этом с точки зрения ЗВР Нацбанка, ситуация весьма стабильна и резервы выросли с минимума в $24 млрд до девальвации февраля 2014 года до $28,7 млрд на конец мая. Глава Нацбанка вновь отметил, что в ходе предыдущего кризиса удалось справиться и чувствовать себя уверенно, имея уровень резервов в $50 млрд. Сейчас совокупные резервы Нацфонда и Нацбанка примерно вдвое выше. Выбор казахстанских экономических властей по-прежнему состоит в поэтапном постепенном переходе от фиксированного валютного курса к инфляционному таргетированию. Причем вновь было отмечено, что будут приложены все усилия к тому, чтобы избежать резких скачков курса, подобные гарантии прозвучали от самого главы государства. Президент также поставил задачу подробно и заранее информировать рынки и население о любых значимых изменениях на валютном рынке. Относительно новой аргументацией, приведенной председателем Нацбанка в ходе интервью, звучало, что уровень конкурентоспособности страны с точки зрения курса национальной валюты остается на достаточно высоком уровне, за исключением сопоставлений с рублем. (Рублевый реальный эффективный обменный курс, несмотря на определенное снижение в последние месяцы, остается, конечно, уязвимой позицией для казахстанской экономики. Согласно последним опубликованным статистическим данным, в апреле он был 97,6, в то время как на пике ослабления рубля в январе этого года рублевый РЭОК составлял 125 ровно, а, например, в июне прошлого года, в довольно благоприятных условиях после февральской корректировки тенге - 70,6.) Страны по-разному реагируют на внешнее давление - в виде очень резкого обесценения национальной валюты (в качестве примера таких действий была приведена Аргентина), когда масштаб корректировки достигает 70% или 80%, умеренного ослабления на 20-30% (по этому пути идут очень близкие по каким-то параметрам Казахстану страны-экс¬портеры, например, Канада, Австралия или Азербайджан) или сохраняют курс неизменным, при этом он остается фиксированным. В качестве олицетворения подобных действий была названа Саудовская Аравия. Если смотреть на курс тенге с начала 2014 года, то произошло более чем 20%-е обесценение, что отражает предпочтения Казахстана, которому “ближе позиция богатых стран”. Что касается рубля, то экстренный переход к инфляционному таргетированию в условиях санкций и закрытых внешних рынков финансирования был смелой и, наверное, единственно верной политикой. При этом предварительная подготовка к инфляционному таргетированию происходила в течение 5-7 лет, и в России, несмотря на все экономические сложности, крайне невелика доля валютных депозитов, составляющая не более 25%. Российская экономика к тому же достаточно велика и диверсифицирована, чтобы пережить такие колебания, когда курс один день составлял 80 рублей за доллар, а через несколько месяцев - 49 рублей без больших экономических шоков. Платой за такую слишком высокую волатильность стал всплеск инфляции, которую предполагается таргетировать и в России, и в Казахстане. С учетом разницы в уровне инфляции ценовые преимущества российских экспортеров не столь уж и велики.
Среди других комментариев главы Нацбанка можно выделить отсутствие каких-либо смягчений позиции по поводу передачи государству функций управления пенсионными накоплениями. Он вновь подчеркнул низкий уровень управления инвестиционными портфелями со стороны частных НПФ, в результате чего дефолты потерпели 32 из 38 корпоративных эмитентов на бирже, в бумаги которых инвестировали НПФ, а также большое количество проектов, которые финансировались за счет пенсионных денег и при этом были аффилированы с банками. Доходность по инвестициям пенсионных фондов была выше инфляции в последние 9 месяцев 2014 года, когда был завершен процесс передачи в ЕНПФ, и, как прогнозируется, может быть выше и в этом году.
Что касается создания Астанинского международного регионального финансового центра, то это как раз одна из основных структурных реформ, адресованных финансовому сектору. При этом в рамках анклава, каким будет центр, возможно применение британского прецедентного права, использование английского в качестве рабочего языка и очень широкое привлечение международных консультантов. Плюсами центра являются возможности, связанные с будущим функционированием мегарегулятора ЕАЭС и, возможно, каких-то межгосударственных институций в рамках “нового Шелкового пути”. Возможен позитивный взаимодополняющий эффект с Алматы, где по-прежнему будет сконцентрирован “банковский ритейл”. Что касается причин, по которым не состоялся РФЦА-1, то среди них были упомянуты разногласия трех регуляторов, которые действовали как “лебедь, рак и щука”, и то, что проект не был по-настоящему поддержан правительством.
