В конце прошлой недели произошло резкое снижение курса азербайджанской национальной валюты. Манат был ослаблен на 33% за один день. Предпосылки для подобного развития событий выглядят в чем-то похожими на казахстанскую ситуацию, хотя зависимость от доходов нефтяной отрасли традиционно оценивается международными финансовыми институтами как более высокая в азербайджанской экономике. С другой стороны, влияние российского кризиса и слабого рубля, наверное, более значимые факторы для Казахстана, поскольку у нас одним из важнейших драйверов одномоментного ослабления тенге каждый раз становилось ослабление рубля.
Как отмечается в публикации российского “Коммерсанта”: “Центральный банк Азербайджана сразу на треть снизил курс национальной валюты - маната. Неделю назад из-за падения поступлений от экспорта дешевеющей нефти и сокращения валютных резервов власти этой страны отказались от привязки курса маната к доллару, объявив о переходе к более гибкой курсовой политике и о начале “мягкой” девальвации. Население отреагировало на новый курс скупкой долларов в обменных пунктах, что в итоге заставило азербайджанский ЦБ резко ускорить процесс ослабления национальной валюты. С 21 февраля официальный курс национальной валюты Азербайджана установлен на уровне 1,05 маната за $1 против прежнего 0,78 маната. Таким образом, разовое снижение курса нацвалюты составило 33,5%. “Это решение принято в целях стимулирования диверсификации экономики Азербайджана, усиления ее международной конкурентоспособности и экспортного потенциала, обеспечения устойчивости платежного баланса”, - объяснил свое решение азербайджанский Центробанк”.
В статье также говорится, что первоначально анонсированная девальвация маната должна была происходить мягко, и регулятор объявил о более гибкой курсовой политике, предусматривающей постепенное ослабление валюты. От этих намерений пришлось, однако, отказаться буквально в течение нескольких дней: “Планы властей спутало население страны, которое всю прошедшую неделю активно скупало доллары в обменных пунктах, что, по всей видимости, в итоге и вынудило Центробанк принять решение об ускорении темпов девальвации. Это решение эксперты считают вынужденным: в январе на фоне рекордного падения цен на нефть, ниже $50 за баррель, на поддержание курса маната ЦБ направил более $1 млрд. В целом валютные резервы снижались на протяжении последних шести месяцев, в результате чего они уменьшились на 18% - до $12,68 млрд по состоянию на 1 февраля 2015 года”.
Азад Гасанли, экономический обозреватель азербайджанского информационного агентства Trend, отмечает в своей публикации, что в “течение последних двух месяцев граждане конвертировали в иностранную валюту около $4,5 миллиарда. Это достаточно большая сумма, что и можно назвать основной причиной, которая сподвигла Центробанк на увеличение курса доллара сразу на 34%”. Азербайджанский регулятор принял определенные административные меры, направленные на пресечение спекуляций, “по результатам мониторинга, проведенного Центробанком Азербайджана, шесть банков уже лишились 10 отделений по обмену валюты. И это только начало, регулятор намерен еще более усилить надзорные меры”.
Часть наблюдателей после резкого разового ослабления считали, что в качестве наказания для спекулянтов и недопущения дальнейшего давления на манат могут быть применены интервенции на валютном рынке и частичное отыгрывание назад курса азербайджанской валюты. Этого, однако, не произошло, зато на самом высоком политическом уровне были сделаны заявления о недопустимости роста цен на продовольствие и готовности задействовать для этого административный ресурс.
При этом Азербайджан в отличие от России или Казахстана имеет фактически нулевую зависимость от продовольственного импорта. В чем-то похожими на действия казахстанских финансовых властей выглядят решения, связанные со страхованием вкладов: ставка по вкладам, полностью покрываемым страхованием, увеличена на три процентных пункта - до 12%. Это позволит банкам уверенно повышать депозитные ставки, что в интересах граждан страны и повысит доверие к манатным вкладам. (В Казахстане еще в прошлом году увеличили дифференциацию по предельным ставкам в тенге и валюте. Кроме того, сумма гарантируемых Фондом страхования тенговых депозитов увеличена до 10 миллионов тенге.) В комментариях, приводимых Trend, некоторые из экспертов стремились дистанцироваться от сценария, похожего на рублевый. Речь идет не о переходе к полностью свободному курсообразованию, а о большей гибкости и переходе к привязке к бивалютной корзине. Некоторые из азербайджанских экспертов обращают внимание и на укрепление доллара по отношению к евро и другим несырьевым валютам в регионе.
Очевидно, повторение сценария разового ослабления тенге маловероятно после заявлений, сделанных на расширенном заседании Кабмина 11 февраля о том, что страна постарается не допустить резких колебаний валютного курса. Эффект от разового ослабления тенге, связанный с “переворачиванием” в тенговые активы, был бы к тому же ограничен, поскольку лимит таких действий уже, похоже, исчерпан и уровень доверия к политике на валютном рынке не очень высок. Рынки, безусловно, верят в этот сценарий, связанный еще и с обеспечением стабильности в период проведения досрочных выборов. Об этом свидетельствует и сокращение объемов торгов, и то, что Нацбанк на последних биржевых сессиях, по оценкам аналитиков, сдерживает укрепление тенге, покупая валюту.
Один из выводов, который можно сделать из событий с манатом и рублем, состоит в том, что это остается системной проблемой для всех постсоветских экономик. Плавная девальвация, которая, наверное, необходима из соображений поддержания конкурентоспособности, для того чтобы не утратить контролируемость ситуации, могла бы сопровождаться какими-то гарантиями со стороны государства. При этом для азербайджанского Центробанка приоритетом оказалось именно сохранение контролируемости ситуации, а для российского Центробанка при весьма значительных размерах ЗВР не разовое погашение паники, а структурные изменения, направленные на недопущение таких ситуаций впредь. Гораздо более весомым фактором, чем вербальные интервенции регуляторов, оказывается ужесточение политики, связанной с формированием валютных резервов в квазигосударственных секторах.
